Диктатура адмирала Небогатова - Страница 81

– Если Блохин сказал, значит, обязательно доведёт, – меланхолично протянул вице-адмирал. – Я вот что думаю, коль уж «Донской» ставим на прикол, то немедленно разоружаем крейсер, команды оставляем самый минимум, а Блохина переводим на «Богатырь». Стемман плох, сепсис, ослабление организма. А у Лебедева чахотка открылась. Не отправлять же Ивана Николаевича на Сахалин. В Ялту его, пускай подлечится. Блохин самый подходящий кандидат, все бухточки близлежащие к Владику обшарил, он «Богатырь» на камни точно не посадит.

Свенторжецкий и Клапье де Колонг ошалело уставились на обожаемого военачальника. И кавторангу и контр-адмиралу казалось, что сейчас, после гибели «Громкого», серьёзного повреждения, едва ли не утопления «Донского» и поспешного возвращения, фактически бегства грозных броненосцев в родную гавань, Небогатов должен рвать и метать. Не как Рожественский, конечно, но уж бинокль расколотить – всенепременно должен. А Николай Иванович скучным, «бухгалтерским» тоном начал рассуждать о грядущих кадровых перестановках…

– Что смотрите на своего адмирала, как на привидение? – Небогатов сердито отмахнулся от верных соратников, – идёмте на «Жемчуг». Там и побеседуем с Бухвостовым и прочими…

Флаг командующего, поднятый на крейсере Левицкого, ясно указывал, где находится комфлота. Но Бухвостову предстать перед высоким начальством одному категорически не хотелось. Так и прошли на «Жемчуг» внушительной делегацией, держа в кильватер контр-адмиралу, точь в точь повторяя эскадренный строй: Племянников, Македонский, Серебренников, Юнг, Фитингоф, Бэр. Ферзен, как водится у командира «камешка» шёл в стороне, чуть поотстав, ещё больше усилив сходство группы офицеров с расположением их кораблей в составе грозной эскадры Российского императорского флота. Блохина, конечно же не стали дожидаться, дел на «Донском» было столько, что и до ночи можно не управиться команде и командиру старого крейсера.

Небогатов предстал перед подчинёнными в образе добродушного дедушки-бухгалтера, нацепившего очки и внимательно изучавшего дефектные ведомости на ремонт котлов «Жемчуга». Левицкий, склонившись к комфлота что-то отчаянно пояснял, вероятно, просил куда большего ремонта механизмов лучшего ходока Тихоокеанского флота.

Николай Иванович не отрываясь от бумаг кивнул офицерам.

– Проходите, господа, располагайтесь, без чинов и формализма побеседуем. Павел Павлович вон сушками и чаем расстарался…

Пока флагманы рассаживались и разбирали стаканы с крепчайшим и горячим чаем, а два кондуктора из службы Свенторжецкого становились «на часы», отгородив салон от возможного прослушивания, Бухвостов старался найти нужные слова, чтобы отрапортовать о походе.

– Николай Михайлович, не вскакивайте, ради Бога, завтра составите подробнейший отчёт, а пока мне ваши эмоции интересны, свежие впечатления о походе. Каковы стали японцы, до чего могут дойти в самоубийственных атаках. За «Громкий» самураи отдали ПЯТЬ своих кораблей, а может даже и более. Но лезут и лезут, жалят и жалят, совсем как злые осенние пчёлы, чью колоду с мёдом развалил голодный медведь…

– Вы правильно подметили, Николай Иванович, – Бухвостов тяжело вздохнул, – именно осенние пчёлы. Злые, жалящие, не отступающие. В июне-июле совершенно другая картина была, японцы трезво оценивали свои возможности. А сейчас три-четыре миноносца, особенно новой серии, с многочисленными трёхдюймовками, так и прут, так и прут. Даже «Изумруда» не опасаются, лезут на размен, в артиллерийскую дуэль с крейсером вступают.

– Как британцы говорят: «У короля много», – пошутил Фитингоф, – а азиаты во всём берут пример с союзничков. Что король, что микадо – невелика разница…

– Сколько миноносцев по вашим прикидкам участвовало в ночных атаках? Десяток, полтора, два? – Небогатов посмотрел на контр-адмирала.

– Двенадцать насчитали точно, но могли быть и ещё, во втором эшелоне, – Бухвостов «рубил» фразы, не выпуская из рук стакан с горячим чаем, – с «Донского» идущего концевым передали, что изменят курс и подсветят себя прожекторами, чтоб отвлечь от броненосцев.

– Не удивлён, узнаю Блохина.

– Первая атака неприятеля сорвалась во многом из-за действий «Донского», с крейсера нарочито бухали из пушек, для привлечения внимания, имитировали отбитие минной атаки, изрядно «искрили» угольной пылью. Константину Платоновичу удалось даже зацепить одного из нападавших, обездвижить, а потом и добить, несмотря на пробоину и потерю хода уже самим «Донским». Когда японцы поняли, что крейсер отвлекает их от более значимых целей – бросили атаковать уже подбитый корабль и устремились за отрядом броненосцев. Нам не помогла и смена курса, были атакованы с двух сторон. Неприятель, очевидно изрядно порастратил запас мин, пытаясь утопить «Донской», по броненосцам выстреливали по одной мине, редко какой японец выпускал две. Отбились, с трудом превеликим, но отбились, паники не было. Аварийные партии находились в непрестанной готовности к заделыванию пробоин. И, случись таковые, не затонули бы броненосцы от одной удачно выпущенной мины, я в этом совершенно уверен.

– А как получилось с «Громким»? – Небогатов снял очки и помассировал глаза…

– «Громкий» охранял «Александр» с правого борта, далеко не отрывался, чтоб не попасть под огонь шестидюймовок. Когда японцы выпустили по «Александру» две мины, Георгий Фёдорович врубил ревун и пошёл им наперерез, освещая прожекторами. Одна рванула под «Громким», а вторую больше никто не видел, вероятно затонула, не похоже, что в «Громкий» попали сразу две…