Диктатура адмирала Небогатова - Страница 39

– Ваше превосходительство, – присутствовавший на импровизированном совещании-совете Свенторжецкий дождался ухода Беклемишева и Ферзена, – у меня появилась информация, что японцы не доверяют более боевикам из социалистов и задумали покушения на вас, используя смертников из числа офицеров японской армии и флота, более-менее похожих на европейцев.

– Однако. Развеселить меня решили, Евгений Владимирович? Видывал я японцев, но чтоб они на европейцев походили.

– Я же подчеркнул, Николай Иванович – более-менее. Посмотрите на казаков у тех и явные турки-башибузуки в сотнях есть и якуты на половину и на четверть. А калмыки?

– Да не стоит далеко ходить, казаки, калмыки – в шифровальном отделе штаба флота молоденький прапорщик, он якут наполовину, сын купца первогильдейца Момотова, Толковый юноша, математик, патриот. И не сказать что якут, пока не присмотришься.

– Вот именно, Николай Иванович, метис. Неужели в Японии нет таких метисов, которые походят и на азиатов и на европейцев. А опытный гримёр легко смягчит черты лица, волосы выкрасит…

– Понял вас, Евгений Владимирович, но мне то что теперь делать?

– Попрошу вас, Николай Иванович перемещаться вне штаба флота самое малое с десятком человек охранного взвода.

Надо сказать, что Свенторжецкий и Бухвостов безопасностью Небогатова озаботились всерьёз. Каждого унтера, принимаемого в личную охрану командующего, после тщательной проверки на благонадёжность обучали стрельбе из револьвера и браунинга, а также «идеологически прокачивали», рассказывая какой выдающийся флотоводец адмирал Небогатов, как он переломил ход войны на море, предотвратив разгром русского флота. Старался Свенторжецкий, чтобы при необходимости мотивированный охранник мог заслонить адмирала, спасителя России, от пули или бомбы. И хотя педагогом кавторанг был весьма посредственным, матросы за своего адмирала готовы были умереть и без всякой агитации. Потому недавний инцидент, когда Николай Иванович решил вечерней порой «конспиративно прогуляться» до учительницы женской гимназии, с которой познакомился во время прочтения лекции восторженной молодёжи Владивостока, и приказал охране остаться в штабе, а те не подчинились, начальника контрразведки флота чрезвычайно порадовал.

Даже адмиральский «втык» Свенторжецкого не расстроил, а семь унтеров-охраников получили от Евгения Владимировича по червонцу…

На «Сенявине», вышедшем на следующий день в качестве приманки, помимо Миклухи присутствовал и старший офицер «Дмитрия Донского» Блохин. Кавторанга дико бесило, что приказом командующего его оторвали от крейсера, вставшего на ремонт, а без его присутствия там такого начудят…

– Константин Платонович, – контр-адмирал остановил Блохина, нервно прохаживающегося (едва ли не бегающего) вокруг носовой башни, – да не переживайте, вернётесь на «Донской», ничего там не случится пока япошек ловим.

– Владимир Николаевич, – Блохин после прорыва «Ушакова» во Владивосток накоротке сошёлся с Миклухой и офицеры на двоих подготовили доклад Небогатову по послевоенному использованию устаревших крейсеров, – да досадно, раскурочили всё на крейсере, а Лебедев как назло приболел. На боцмана одного и надеюсь. Молодёжь, когда начальство в отлучке сами знаете как на службу смотрит.

– Ничего, вернётесь, накрутите мичманцам хвост. А пока подскажите, Константин Николаевич, ваша карта окрестностей Владивостока изобилует непонятными значками. Что такое «перем. пст. набл»?

Пока Блохин с Миклухой колдовали над картой наблюдательных постов, составленной старшим офицером «Дмитрия Донского», команда «Сенявина» обратившись в наблюдателей выискивала вражескую подводную лодку. Два номерных миноносца ушли вперёд кабельтов на семь-восемь и утюжили залив Петра Великого, прямо по курсу броненосца береговой обороны. Информация от Небогатова о втором японском «потаённом судне», находящемся у главной (и по большому счёту единственной) базы российского Тихоокеанского флота необычайно взбодрила экипажи. Механики и трюмные «Сенявина» ещё раз облазали все закутки броненосца, прикидывая как лучше подвести пластырь при попадании самодвижущейся мины (торпеды) в небольшой, хоть и броненосный корабль. Артиллеристы отчаянно спорили – какое воздействие окажет снаряд на глубине двух-трёх метров, не обнулится ли его убойная сила. Тут же, прямо мелом на башне писались формулы, вестовой сбегал за справочником и стоя чуть поодаль с уважением смотрел на мичманов и лейтенантов непонятно и учёно ругающихся. По всему выходило – достать подводную лодку на глубине имеющимися средствами дело крайне затруднительное.

Миклуха, принявший командование «охранным отрядом» в который помимо трёх броненосцев береговой обороны были включены «Наварин» и «Дмитрий Донской», понимал, что именно он несёт ответственность за сохранность флота в заливе Петра Великого. И хотя контр-адмиралу хотелось большой драки с неприятелем, Владимир Николаевич понимал – тройка ББО против броненосцев Того и крейсеров Камимуры долго не выстоит и огневая мощь не та, и скорость. А вот сохранить ядро флота, сберечь ресурс современных броненосцев, не растрачивая его попусту, а если придётся, то и принять вражеские мины на себя, – достойная задача для «охранного отряда».

– Ваше Превосходительство, – протитуловал Миклуху командир корабля, капитан первого ранга Григорьев, – разрешите начать артиллерийские учения.

Миклуха разрешил, подумав, что на «Сенявине» ещё и кадровая проблема вырисовывается. Командир, Сергей Иванович Григорьев считал себя несправедливо обойдённым по службе. Ранее, командуя достраивающимся «Орлом», Григорьев «погорел» на аварии, едва не погубившей броненосец, был отстранён и сдал корабль Юнгу. Затем, желая поправить карьеру, принял под командование броненосец береговой обороны «Адмирал Сенявин» посланный «вдогон» второй Тихоокеанской эскадре.